Шинске не верил во всю эту сомнительную хрень с гороскопами, знаками судьбы и кармой. Уверенно шел вперед, когда черная кошка перебегала дорогу, никогда не стучал три раза по столешницам и баб с пустыми ведрами не боялся. С ведрами или без -  один черт, бабы несли вместе с собой только  несчастия. В любое время суток при любых обстоятельствах и в любом возрасте. Женщины по числу их жертв  стояли на одном уровне рядом с табаком, алкоголем, чумой и автокатастрофами. Да и чего уж скрывать, причинами двух первых бед порой являются именно эти прекрасные создания. Почитайте библию, если не верите. Даже у Творца был зуб на этих женщин.
Частенько Шинске тосковал по временам великой инквизиции и сжиганию ведьм. Например, хотя бы прямо сейчас, стоя в одном полотенчике посреди мужской раздевалки академии лицом к лицу с раздутой от гнева как рыба луна сестрой.
«Что еще на этот раз?» - пронеслось в голове, а тело  автоматически приготовилось к быстрому старту куда-нибудь подальше от эпицентра проблем. Шинске предполагал, что на него посыплются обвинения и упреки, дескать, это он должен был разобраться со своей припадочной сестрой. Родственники как-никак, он знает к ней подход и бла-бла. Однако сам Накамура в смертники не записывался и рисковать своим здоровьем ради остальных не собирался. Он же не Иисус, мать вашу.
Замерев, как укротитель кобр, и стараясь не делать резких движений, а то вдруг Гого психанет, Шинске, конечно же, про себя, не вслух выругался. Стоило подумать, где же он так накосячил за сегодняшний день? Когда успел призвать неудачу?

Не верил он в гороскопы и плюнул на неблагоприятные прогнозы.  Гого как бы нечаянно, но настырно  тычет своим острым носком по коленке и голени брата, на ее лице безмятежность и  спокойствие Будды, познавшего истину. Она же умудряется не смотреть в глаза сидящего напротив Шинске, выискивая его реакцию на происходящее. Но по непроизвольно дергающимся уголкам рта можно было понять, что действия плоского скучного тела Гого согласованы с ее извращенным умом.  Утро складывалось совершенно  буднично, что Шинске абсолютно равнодушно и холодно принялся прихлебывать чай из своей чашки. До его ушей доходили обрывки бессмысленного бабьего трепа на тему шмотья, разговор шел активно, бурно, но вдруг все разом затихли, как в курятнике,  стоило на фоне заиграть начальной заставке гороскопа. Шинске неосторожно черпанул чашкой о край блюдца и тут же получил гневное шипение из всех четырех глоток. Пришлось слушать вместе с ними предостережение  того, что козерогам следует  быть осторожнее, а то на голову может кирпич упасть или в подворотне гопота привязаться. На прогноз Шинске поклал болт, но в глубине души сверкнула надежда, что если уж кирпичу и суждено упасть, то пусть Боженька направит его на розовую макушку одной несмышленой козерожки.
Шинске чуть ли не сплевывает чай, когда чувствует, как носок Гого поднимается чуть выше бедра.

- Не, чувак, тебе реально свезло. Ты живешь под одной крышей с тремя классными девчонками, у тебя перед глазами, так сказать, наглядное пособие, как телок цеплять. И после такого ты все еще целочка? – почти двухметровый Ямато даже не поленился  перегнуться через бортик в душевой кабине и заглянуть Накамуре в глаза.
Шин угрюмо мычит что-то в ответ, откровенно не догоняя, чего это Ямато из всех свободных кабинок выбрал именно ту, которая соседствовала с его.
- Накамура, ты придурок, ты родился под счастливой звездой, наверное, ты в прошлой жизни был праведником, у тебя карма чище слезы  младенца, раз у тебя есть неограниченный допуск к порно в реальном времени, - Накамура брезгливо морщится от чужих слов, и не потому что кто-то намекнул, что он подглядывает за сестрами, а от одного упоминания кармы, везения, чего-то предрешенного, во что он верить категорически отказывался.
- Не будь мудлом, хоть познакомь с Гого, ты же видел ее грудь, да? Там поролон, да? – Ямато аж забыл, как дышать, при одном упоминании груди младшей Накамуры. По его плечам стекает пена, а пламенеющим взглядом можно светить путь  в подвалах. До Шинске наконец доходит, чего это от него все хотят и почему он вдруг так стал популярен среди малознакомых товарищей.
«Ебанутый же», - он окидывает взглядом макушку и ключицы – все, что торчит из-за перегородки – парня и мечтает, чтобы по водопроводу вот прямо сейчас пустили серную кислоту, чтобы шибанули током этого юродивого и прочистили ему самому карму, - «у мамки надо было своих сестер просить рожать».
Губы Шинске складываются в утиное привычное «хуй тебе», как вдруг сквозь шуршание воды о кафель раздается какой-то шум и гвалт из раздевалки. Они оба вздрагивают и замирают, глядя друг на друга. Забылось все: и претензии к невинности Шинске, и воображаемые сиськи Гого, и даже внутренний протест против идеи, что его сестры могут быть привлекательны. Шинске слышит какую-то странную суету, и решение стартануть  с места приходит само по себе. Еще с детсада учишься реагировать на всякую опасность бегством в убежище. Получается неосмысленно, дико на одних только инстинктах. Бояться землетрясения – старая японская забава.
Схватив полотенце и наскоро обмотав его вокруг срама, он выбегает из душа и сталкивается лицом к лицу с похожей на дымящий вулкан Гого. Перехватив уголки полотенца еще крепче, Шинске пятится назад, обратно в душевые. Может, она хоть голого Ямато постыдится.
«Что еще на этот раз?» - пронеслось в голове, но вслух Шинске сказал совсем иное, - здаров, Гого, рад тебя видеть.