Жадные языки пламени переливаются всеми красками ослепительного рассвета, остервенело обжигая глазные яблоки и отнюдь не ласково касаясь нежной кожи шеи и уха. Джеймс, встречающий очередное своё утро за рабочим столом, сдавленно шипит и нехотя отрывается от столь увлекшего его дела. Болезненно красные глаза активно меняют дислокацию своего внимания, останавливая цепкий взгляд то на не задернутых шторах, то на полу-пустой пачке сигарет. Ему безумно хочется разбить чертово окно и покурить, отравляя это нахальное солнце ядом никотинового дыма, но затекшие конечности и простая человеческая лень берут своё - Джим откидывается на спинку кресла и закуривает. Жар перетекает из глотки прямо в легкие, практически тут же одаривая раскаленный от  работы мозг головокружением. Долгожданные гармония и успокоение так и не приходят, оставляя мужчину наедине с колким раздражением и удушающей усталостью. Всё вокруг плывет, а к горлу подкатывает тошнота, лишь подкрепляемая всё новыми волнами терпкого дыма непривычно крепких сигарет. Сознание возбуждено до предела - именно оно и удерживает своего обладателя в бодрствующем состоянии. Жаль только, что это не способствует активности его физической оболочки.
Давящую тишину в тошнотворно светлом помещении разрушает тихий, хрипящий шепот, еле слышно разносящий лишь смутно понятные отзвуки колыбельной. Мориарти вслушивается в свой собственный голос и тушит сигарету прямо о ручку кресла. Он больше не в силах двигаться, ведь большая часть его разума уже обитает где-то в царстве Морфея. Желание присоединиться к этой "части" настолько велико, что сводит с ума и заставляет буквально дрожать от гнева. Он всегда получает то, что хочет, так почему же со сном у него "договориться" не получается?
Сжав многострадальные подлокотники, Джим бьётся головой о мягкую спинку, надеясь столь нетривиальным способом изгнать из мозга те иглы, что пронзают его с таким садистским остервенением. Впрочем, подобные действа предсказуемо ухудшают и без того плачевное положение, тем самым вызывая у мужчины болезненный стон. Мир продолжает безразлично уплывать, пронося перед воспаленными глазами тысячи бесполезных картин, сотканных из давних воспоминаний. Мозг работает на износ, продолжая изводить "паука" чудовищным количеством разнообразных мыслей. Всё слишком важно, слишком срочно, а иногда и слишком пугающе. Глаза раскрываются и в них застывает немой крик, невербальное обращение к мирозданию. Он не может больше сосуществовать с самим собой. Ему нужен отдых от этой осточертевшей реальности, черт бы вас всех побрал. И он действительно берет. Только не всех, а одного лишь грешника, уже вдоволь насладившегося муками, достойными звания адских. Черт берет Мориарти с собой в приключение по закромам его собственных темных мыслей и фантазий. Из этого путешествия Джим возвращается уже не полностью, оставляя вместо себя в кресле лишь ту искорку безумия, что всегда таилась в глубине его карих глаз.
- Nine little nigger boys sat up very late;
One overslept himself, and then there were eight.
Тараторит он часть считалочки, после чего начинает беспорядочно повторять её отрывки, хаотично меняя порядок слов. Мир в этот момент останавливается, будто прислушиваясь к бреду "тени Джеймса". Сложно сказать, что происходит во время этого болезненного ухода от реальности, когда слова переходят в истерические крики и смех, а ногти до крови впиваются в кожу ладоней: то ли мужчина будит самого себя, то ли его мозг попросту устает и сдается.
И Джим просыпается. Но возвращается уже с другим чертом в голове: этот шепчет ему сладкие слова об отдыхе и опиуме, припрятанном "на всякий случай". Шумно сглотнув, мужчина подчиняется своему фантомному собеседнику и неторопливо поднимается с кресла, какое-то время пошатываясь на ослабших конечностях. Бум, ослепляющая вспышка, сжирающая несколько минут из его жизни. И вот, он криво улыбается, в  полу-бессознательном состоянии вытаскивая тонкую иглу из  своей бледной кожи. Дрянь движется по его телу, разливая по всем конечностям ложное ощущение легкости и тепла. Боль, заключавшаяся в многочисленных потоках мыслей, уходит, оставляя место для пустой и аморальной радости. Мир наконец-то принимает Джеймса, подхватывая его в своё течение.
Бурные и бессмысленные фантазии уносят сначала болезненную усталость, а затем и самого "паука". Он сладко бредит, беспорядочно двигая глазными яблоками под сомкнутыми веками. Время перестает существовать, как и все проблемы, до этого момента так настырно раздиравшие своими острыми зубами гениальный разум.
Впрочем, и наслаждению приходит конец, который, к счастью, является лишь достаточно поверхностным сном. 4 часа тишины, после которых происходит столь нежеланное пробуждение.
- Кофе.
Невнятно говорит Мориарти самому себе, будто бы отмечая небывалую важность сего напитка. Хрустнув позвонками затекшей спины, он медленно поднимается с кресла и задумчиво застывает, прислушиваясь к своим ощущениям. С удовольствием осознав, что тяжких последствий наркотического опьянения не осталось, мужчина скалится в улыбке и даже мурлычет себе какую-то веселую мелодию под нос, пока...
- И Вам доброго утра.
Голос срывается на фальцет, а Джеймс натягивает на себя защитную маску. В его кабинете чужой. Такое в его жизни происходит впервые и, что неудивительно, сбивает с толку. Но Джим был бы не Джимом, если бы не адаптировался под ситуацию и не принял свою "боевую стойку".
- Если до того, как я выпью кофе, ты сдвинешься со своего места, то мой маленький дружок сделает "приятный" подарок твоему мозгу.
В голосе мелькают холодящие кровь нотки, даже слишком уж жирно намекающие на то, что он не только говорит предельно серьезно, но и мечтает воплотить сказанное в жизнь. Мужчина уже привычным жестом достает пистолет из внутреннего кармана своего пиджака и наставляет дуло на незваного гостя.
- Тебе всё понятно, сладкий?
Губы кривятся в слащавой улыбке, а в глазах плескается веселье. Адреналин в крови берет своё, погружая Джима в безумную пляску со своими собственными демонами. Вальяжно устроившись на краю стола, он впивается взглядом в лицо незнакомца.
- Ох, прости, я сегодня такой рассеянный! Как тебя зовут?
Дуло перемещается выше - теперь Мориарти целится не в живот, а в голову. Видимо, это должно было послужить невербальным намеком на то, что лучше поторопиться с правдивым ответом.