Сын Фарбаути и Лаувеи, брат Блюейста и Хельблинди, бог огня, лжи и коварства, частично сложивший с себя полномочия покровитель домашнего очага, известный козел отпущения среди асов, а так же просто заноза в заднице. Родившись среди етунов, огромных и суровых как скалы фиордов, Лофт чувствовал себя непохожим, отличным от них, поэтому его душа всегда стремилась прочь от поселений, в дремучие промозглые леса. В одном из своих путешествий по Ярнвиду он встретил молодого аса, Одина, и узрев в нем те же черты, что и в нем самом, решил присоединиться к нему,он рассказал асу про тайные пути, не позволяющие потеряться в тернистом Железнолесье, про ночных наездниц, из рода которых была его мать, и о том, как надо обходить их жилища, чтобы не попасть в лапы ведьм, не любящих чужаков. Вотан в ответ на помощь предложил ему дружбу, скрепленную кровью, и пообещал взять с собой в дальнейших странствиях. И Локи согласился, в Етунхейме его мало что держало, отец давно почил в боях, мать не выдержав горя последовала за ним, старшие братья обзавелись своими семьями, а остальные ледяные великаны смотрели на Лофта как на чужака. С Одином и остальными асами он вместе строил их будущий дом, Асгард, тогда же первый раз и явил себя как искусного обманщика и плута. И пусть все закончилось не совсем так, как планировал Локи, он сумел вынести из этого хороший урок, ну а Один получил себе самого быстроногого коня. Асгардцы не сразу приняли в свои ряды трикстера, и по прошевствию веков так до конца и не смогли (или не захотели) этого сделать, однако им выгодно было иметь такого, как Локи, по близости, связанные древним пророчеством норн, они не могли прямо врать и преступать клятвы, а вот Локи асом не был, поэтому все щепетильные вопросы складывались на его плечи. Тем более гордые асы в большинстве своем были просто зациклены на своем образе праведников в сияющих доспехах и боялись потерять лицо. Со временем, когда Асгард стал возвышаться над девятью мирами во всем своем величии, а Один, провозгласивший себя Всеотцом, восседать в тронном зале Вальгаллы, их отношения из побратимских переросли в отношения правителя и подчиненного, к великому неудовольствию Лофта.
На самом деле история огненного бога началась еще до рождения етунского трикстера: людям, пришедшим в северные земли, слабым, холодным и больным, еще не было дел до завоеваний и славных битв, они хотели тепла и защиты и молили об этом огонь, так появился Логи, воплощение чистого пламени, он ответил на мольбы смертных, проникся их горестями и стал оберегать, защищать от диких зверей и непогоды, а так же от недружелюбных соседей. Шли годы, народ крепчал, племена разрастались, скальды слагали все больше песен о славных победах и о могучих богах, направлявших их в битвах, Логи отошел на второй план и почти забылся, растворившись в ткани мироздания, он, не заметно для самого себя вскоре воплотился вновь в озорном боге плутовства, приобретя новые черты, но при этом оставив некоторые старые.
В Асгарде Локи не прижился почти так же, как и в Етунхейме до этого, поэтому был рад принимать участие в подвигах Тора (хотя и не говорил об этом вслух, часто ерничая и демонстрируя обратное) или отправляться в путешествия по девяти мирам в одиночку. В одном из таких странствий он встретил Глут, огненную великаншу, она стала его первой женой и подарила ему двух дочерей, Энмиру и Эйзу. Их с Глут любовь была страстной, словно бушующее пламя, но выгорела так же быстро. Вторую свою жену Лофт встретил в Етунхейме, навещая родичей, ее звали Анрбода, и она принадлежала к роду ночных наездниц Ярнвида. Они обосновались в ее доме в Железном лесу и породили на свет троих детей. Дети правда получились необычные, даже по меркам богов и великанов. Старшая их дочка, Хель, родилась прокаженной, вся правая часть ее тела была синяя, как вечные льды Етунхейма, иссушенной и покрытой странными бугристыми узорами. Средний сын Ермунганд, в прямом смысле унаследовал “ядовитый” язык своего отца, явившись на свет змеей. Младший Фенрир был веселым любознательным и глуповатым… волчонком. Стремительно растущим волчонком. После третьего ребенка их брак начал трещать по швам, не из-за детей, конечно, а потому, как скажет сам Локи, что не сошлись характерами. После развода оба супруга пришли к выводу, что детей нужно укрыть от чужих глаз, слишком сильно в них бурлила темная хтоническая магия, и узнав о них, асы могли бы почувствовать опасность и захотеть избавиться от еще неокрепшей троицы. Локи сплел надежную иллюзию, окутавшую жилище Ангрбоды, призванную спрятать детей от всевидящих глаз стража Радужного моста. После этого Локи подался обратно в Асгард, при этом то и дело отлучаясь в Етунхейм развеяться. Все шло как всегда, когда Локи присутствовал в обители богов, он посещал воинские пиры, тайно и открыто, нашептывал что-нибудь на государственных приемах Вотану, стоя за его троном, и просто, словно подросток, озорничал над асами. Одна из таких проказ зашла слишком далеко, и Лофту даже пришлось прятаться от разгневанного бога грома, на чьей жене он тренировался в искусстве парикмахерства. Узнав о приключившейся беде, Всеотец вызывал Локи к себе и потребовал с него клятву вернуть все как было, ведь по законам Асгарда ни один ас не мог убить другого. По взглядам Одина и Тора трикстер понял, что отвертеться ему не удастся, и  быстро смекнул как исправить ситуацию. Весело рассмеявшись, он, не теряя ни минуты устремился в Свартальфхейм, обиталище цвергов, уродливых карликов, при этом весьма искусных в кузнечном деле. Там он сладкими речами и явно не без помощи магии сумел уговорить карликов выковать не только новые волосы для Сиф, но и отдать золотое копье Гунгнир и волшебный корабль Скидбладнир, которые приметил еще на входе в кузницу. Когда волосы вернулись на свое законное место, а Локи с чистым раскаянием в глазах в качестве извинения преподнес дары, выманенные у цвергов, об этой злой шутке и вовсе было позабыто. Тем более Локи так старательно расхваливал свои подарки, что асы только и думали, какие чудесные вещи им достались. Эти слова услышал карлик Брокк, приехавший послом от цвергов в Асгард, он был зол и клялся перед всеми, что творения сыновей Ивальди далеко не верх цвергского мастерства, и что его брат Синдри может намного лучше. В душе Лофта взыграл азарт и он заключил спор с Брокком, поставив на кон свою голову. Во время работы Синдри и Брокка Локи несколько раз тайно пробирался в их кузню, и видя, что спор складывается не в его пользу, всячески мешал им оборачиваясь слепнем. Закончив работу карлики явились в Асгард и явили асгардцам три своих чуда: золотого вепря Гуллинбурсти, кольцо приумножения Драупнир и молот Мьёлльнир. Последнее их творение асы и признали лучшим среди всех чудес, а это значило, что Локи проиграл. Когда довольный победой Брокк начал примеряться как лучше отделить голову Локи, испуганный трикстер, в надежде выкрутиться выпалил, что шею на кон не ставил, а значит тот должен забрать свое не касаясь ее, чем поставил карлика в тупик. Асы лишь переглянулись между собой и закивали в знак согласия. Разгневанный Брокк рявкнул, что возьмет свою плату другим способом, а затем попросил у Одина разрешения сшить губы плута кожаным ремешком. Так понурый Локи и ходил тенью по дальним коридорам Золотого дворца, пока опять не понадобился Тору в его военном походе.
Тем временем норны сплели новое пророчество и передали его Одину, в нем говорилось, что тайные дети Локи принесут богам погибель. Разгневанный Вотан призвал громовержца найти детей и их мать и привезти во дворец на своей колеснице, чтобы решить судом их судьбу. Что тот и сделал. К счастью Лофта Один не смог убить хоть и чудовищных, но детей, и после совета асы решили от них откупиться: старшей Хели предложили царствовать над землями мертвых, Ермунганда отправили на морское дно, а младшего Фенрира асы пожелали оставить с собой, не найдя в славном и ласковом волчонке опасности. Присматривать за Фенрисом приставили Тюра. В Асгарде Фенрир стал расти еще быстрее, набирая с каждым днем все больше силы, и боги, пока Лофт отсутствовал, задумали обманом сковать волка, что удалось только с третьей попытки. На зачарованной цепи его отволокли в Мидгард и приковали вершине высокой горы, пещера в которой стала для него темницей. Локи ничего не мог с этим поделать, он ни раз тайком пробирался в пещеру, пытался разбить оковы своей магией, но все было тщетно. Локи смирился, как какое-то время.
В Асгарде жизнь вернулась в привычное русло, Локи делал вид что все понимает и не беспокоится по этому поводу, тогда же Тор потерял свой молот, и Локи, проявив верх дружелюбия, вызывался ему помогать, провернув весьма забавную аферу, больше ради смеха, на самом деле. Вскоре после их триумфального возвращения трикстер вновь вернулся в Етунхейм и снова для того, чтобы вступить в брак, на этот раз в качестве жены. Имя того етуна давно стерлось из памяти скальдов, осталась лишь короткая насмешка Одна, кинутая им в перебранке. Локи действительно прожил восемь долгих зим, длящихся в Етунхейме не один год, занимался домашним хозяйством, даже родил несколько сыновей, на этот раз никаких ни чудовищ. К сожалению те, как и муж, не обладали долголетием богов. Именно тогда Лофт в полной мере отточил свои навыки сейд и спа, особой магии, которую в Асгард принесла Фрейя и обучила всех желающих асиний.  Однако и этот брак не мог длиться вечно, его супруг состарился и пошел в свой последний поход, чтобы битва унесла его жизнь, как и подобает каждому воину, и как только его вознесли на погребальный костер, Локи распрощался со своими уже взрослыми сыновьями и покинул их дом.
Лофт снова вернулся к асам и снова не задержался надолго. На этот раз его позвал с собой Один, они уже долгое время не проводили вместе время вот так вот, видимо Всеотец тоже это понимал. Они долго странствовали по Мидгарду, посещая верные им народы, осматривая подзащитные земли на предмет разбушевавшихся троллей или великанов. После чего дорога Локи вновь лежала в Етунхейм, но в это время года, хоть снег на равнинах уже и сошел, на долгие мили простиралось ровным счетом ничего, кроме облезлых елей и мерзлых кустарников, чего уж говорить о живности. За время проведенное в Мидгарде боги и не заметили, как истощились их припасы, но просить Хеймдаллья открыть мост и забрать их у обоих не хватало гордости. Локи все же решился поискать возможную пищу поблизости и, быстро обегав все окрестности на своих волшебных башмаках, наткнулся на небольшое стадо диких быков. Вскоре Локи уже деловито жарил на вертеле небольшого теленка, но каждый раз, когда но думал, что мясо готово, оно оказывалось сырым, словно его и вовсе не касался огонь. Это начинало злить Лофта. Вотан, глядя как трикстер суетится вокруг костра, лишь вздохнул и сказал что им лучше отправиться дальше, но Локи, скорее всего просто из вредности, ответил, что с места не сдвинется, пока нормально не поест. Всеотец решил двигаться в одиночку, зная что Локи одумается и быстро его догонит. Лофт тем временем сидел у костра, обиженный на весь мир, и то и дело проверял мясо, которое никак не хотело готовиться. Внезапно над его головой пролетел огромный орел, и начав кружить над огненным богом, спросил того вполне человеческим голосом не нужна ли трикстеру его помощь. Орел быстро помог Лофту изжарить теленка, однако вместо того, чтобы съесть только свою половину, проглотил всю тушу. Локи разозлился, схватил вертел и попытался проткнуть им орла, но тот в мгновение ока схватил Лофта и взмыл высоко в небо. Как бы трикстер не пытался вырваться, орел держал крепко и уносил все дальше на север, к ледяным скалам, чьи верхушки терялись в облаках. Орел оказался великаном Тьяцци, родным братом Хримтурса, строившего на заре времен Асгардские стены, того самого, которого и обдурил Лофт, а затем убил Тор. После этого открытия у трикстера возникло чувство дежавю, уже во второй раз его похищал чем-то недовольный великан, в тот раз было все немного иначе, да и там была целая семья озлобленных на асов етунов, но случаи явно были чем-то схожи. Хотя в этот раз ненависть была обращена к самому Локи, а не к Тору, которого не, под страхом смерти, требовали привести. Великан запер Локи на верхушке горы в ледяной темнице и оставил его там, пока трикстер не взмолил о пощаде. На этот раз великан в качестве откупа пожелал не громовержца, а золотые яблоки Иддун. Локи, дав клятву возвратился в обитель богов, уже прикидывая чем это обернется для него и Асгарда, и как по быстрому можно будет разрулить ситуацию. Иддун, неожиданно и весьма к месту могла превращаться в орех, поэтому Локи, обратившись соколом, легко подхватил ее и понес проч от нагоняющего их разгневанного Тьяцци, который снова принял облик гигантского орла. И когда они уже почти подлетали к Асгарду, Один додумался разжечь на его стенах высокое пламя, огонь не тронул своего повелителя, а вот великан сгорел, как пук соломы. Локи простили опять, в основном из-за доброты Иддун, вступившейся за него.
Бальдра любили все, чисто и невинно, и Локи нехотя признавался в душе, что тоже любит его. Бог весны был заботлив и добр ко всем. Но не его одного посещали видения о смерти, Локи, тогда еще не думавший идти наперекор уготованной богам судьбе, точно знал, что Бальдр должен умереть. Обдумывая как это будет лучше провернуть,Локи вышел на тренировочный двор и увидел, как боги, собравшись вместе, весело смеясь кидают в бога весны камни, молотят дубинами, пускают в него стрелы, рубят мечами и топорами. Подойдя ближе, Лофт с удивлением заметил, что все оружие отскакивало от тела Бальдра, не нанося ему никаких повреждений. Бог весны обернулся и радостно замахал трикстеру, подзывая к себе. Увидав удивление на лице Лофта он объяснил, что благодаря матери ничто в этом мире не сможет причинить ему вреда, а потом предложил убедиться в этом самому. Сломав несколько мечей Локи распрощался с Бальдром и остальными асами и решил пойти к Фригг в ее чертог Фенсалир, чтобы узнать подробности. Он принял облик асгардской служанки, которым и до этого весьма часто пользовался, чтобы подслушивать важные новости на пирах, ведь когда Локи появлялся на них сам, разговоры мигом стихали и переключались на ничего не значащее. В таком виде он вошел в чертог богини и встревоженно поспешил к ней. Фригга успокоила испуганную служанку и объяснила, что взяла клятву с каждого металла, с каждого камня, с каждого растения, с каждого зверя, с каждой птицы и с каждой рыбы в том, что никто из них не причинит вреда Бальдру. Тогда служанка с не меньшей обеспокоенностью спросила не забыла ли та чего, Фригга подумала и вскоре вспомнила, что у слишком молодого побега омелы она не взяла клятву. Локи вернулся к себе и вскоре прознал где рос тот побег. Когда он нашел его, то тот уже успел вырасти в небольшое тонкое деревце, Лофт сломил его и вытесал из него копье. Пустить его в Бальдра самому Локи не хватило духа, и он, когда боги, подвыпив, снова решили покидать что подвернется в бога весны, вложил его в руки слепого Хеда, стоящего поодаль. Локи нашептал ему, что тот тоже должен поучаствовать в веселье, а Локи поможет ему направить копье в цель. Копье поразило Бальдра в самое сердце и тот умер на руках у Скади. Обезумевшие от горя асы начали искать виновного и, даже не дав Хеду ничего сказать, расправились с ним. Хермонд, один из братьев бога весны, упросил Одина дать ему на время своего коня, Слейпнира, и отправился в царство Хель. Богиня смерти приняла дерзкого сына Одина и, сказав, что не так зла, как им кажется, согласилась вернуть Бальдра, если все живое заплачет о нем. Хермонд возвратился в Асгард с благими вестями, которым Локи был не очень-то уж рад. Трикстер обратился великаншей Токк, и когда к ней пришли с мольбами оплакать бога весны, та только рассмеялась и погнала их проч. Взбешенный Тор потом долго разыскивал эту старуху, но так и не смог найти, как и догадаться, что то был Локи.
В скором времени Лофт снова сковал себя браком, на этот раз его избранницей стала асгардийка, Сигюн, тонкая, как ивовый прут, и кроткая, она была одной из свиты Фригги. С ней Локи на какое-то время обрел тот душевный покой, о котором даже и знать не мог за всю свою жизнь. У пары подрастали два сына, старший Вали и младший Нарви. Но и тут судьба решила подшутить над Локи, подкинув весьма необычное испытание для их брака, а именно - сердце, обычное, но вероятно не совсем человеческое сердце. Кто бы знал, что найденное в мидгардских лесах оно, полуистлевшее и лежащее на камне, приведет к таким последствиям. Только завидев его, Лофт, словно в трансе, накинулся на него и тот час же проглотил, придя в себя, он через некоторое время понял, что понес. Возвратившись в Асгард, он встретился с женой и сказал, что хочет отправиться в долгое путешествие по землям Муспельхейма, однако странное было дело, перед Сигюн трикстер словно забывал свое искусство лжи, асинья прекрасно видела это и, остановив Локи, убедила рассказать что произошло на самом деле. Огненный бог не выдержал и, понурив нос, поведал о случившемся в Мидгарде. Сигюн видимо давно привыкла, что ее муж несколько отличается от асов, и лишь тихо вздохнув, повела его в дальние покои их чертогов, где чету никто не мог побеспокоить. Там он в своем женском обличии просидел до конца срока, боясь показываться на глаза асам, хотя, как Лофт ни пытался скрыть все от всевидящего взора стража Радужного моста, Хеймдалль все же передал увиденное Одину, и тот решил что лучше будет решать по обстоятельству. Все, включая и Локи, думали, что от такого необычного способа зачатия могут родиться только ужасные монстры, вроде разросшегося на весь мировой океан Ермунганда, но какого было их удивление, когда на свет появились здоровые и ничем не отличающиеся от обычных детей девочки-тройняшки. Их воспитывали вместе с Вали и Нарви, но сестры никак не хотели звать Сигюн матерью, будто с самого рождения точно знали как появились на свет. Локи обучал их сейд, и девочки были чудо как искусны. Дочери Лофта вросли быстро, словно были обычными смертными, и сами изъявили желание спуститься в Мидгард и жить среди людей. Так на земле зародился ведьминский род.
Началом конца стал пир у Эгира, своеобразные поминки по Бальдру, на который йотун созвал всех богов, но демонстративно забыл про трикстера. Локи обиделся (эту фразу можно считать одной из двух главных причин асгардских бедствий. Вторая - “Локи скучно”) и решил придти самостоятельно. Преградившего ему путь Фимафенга, слугу Эгтра, Локи решил лишь припугнуть, но переусердствовал и убил на месте. Эгир и асы смотрели на трикстера стараясь скрыть раздражение, но прогонять не стали, ведь на пир созывали всех богов, а Локи, хотели они этого или нет, тоже числился богом. Эгир поднес ему полный кубок, предложил сесть к остальным, посетовал, что мол старый и совсем запамятовал. Локи кубок принял, осушил залпом до дна, и тут хмель ударил ему в голову. Никогда Локи так долго, смачно и на всех сразу не выливал столько дерьма, на каждое слово он отвечал в двойне, на каждого из присутствующих у него находились грязные секреты, которые те старательно скрывали, и о которых в свое время прознал трикстер. Алкоголь действительно развязал Лофту язык, да так, что он высказал даже то, чего не хотел, в том числе и во всеуслышание сознался в смерти Бальдера. Поняв, что слишком сильно разозлил богов, и договориться уже не получится, Локи пустился наутек.
Запутывая следы он спустился в Етунхейм, затем в Муспельхейм, в конце концов он, истощенный долгой погоней, поднялся в Мидгард и укрылся в своем тайном убежище из которого в любой момент можно было легко ускользнуть по реке. Боги искали Локи повсюду, но никак не могли найти, однако Один, сев на трон в Вальгалле, долго вглядывался своим взглядом в человеческий мир и наконец нашел то место, где прятался огненный бог, и указал на него асам. Трикстер занимался плетени­ем невода, когда заметил, что его окружают. Локи швырнул невод в очаг, нырнул в реку и обернулся лососем. Боги взяли у богини Ран её сеть, и перекрыв ею устье реки, в которой плавал Локи, повели её вверх, против течения. Так Асы дошли до преграждавшего реку высокого водопада, но, когда они вытащили сеть на берег, в ней не оказалось ничего, кроме простой рыбы. Локи залег на дно между камнями, и сеть прошла у него над головой. Во второй раз они повели сеть вниз, и Локи перепрыгнул ее, в насмешку помахав асам хвостом. В третий раз асы снова повели сеть понизу, но на этот раз Тор встал посредине реки. Не подозревая об этом, Лофт снова перепрыгнул сеть, но на этот раз попался прямо в руки Тору. Никогда еще ни одна рыба не билась так сильно, пытаясь освободиться, как бился лосось Локи. Он чуть не выскользнул из пальцев Тора, но тот удер­жал его за хвост и шваркнул на берег, заставив при­нять настоящий облик. Тут подоспели Сигюн и дети, мальчики повисли на руках бога грома, моля пощадить отца, но тот только отмахнулся от них. Тор схватил Лофта и стал дожидаться остальных богов, чтобы вместе с ними решить что с трикстером делать. Смерть они посчитали слишком простым решением, поэтому, заставив Локи наблюдать, обратили Вали в волка и натравили на младшего брата. Кишками Нарви они опутали тело трикстера и превратили их в алмазные цепи, а самого Локи приковали к трем острым камням, впивающимся между лопаток, в поясницу и под коленями. Великанша Скади с удовольствием подвесила над ним ядовитую змею, из пасти которой сочился яд и стекал Локи на лицо. Однако Сигюн, так и не оплакав сыновей, поспешила к нему на помощь с чашей. Так она и стояла, держа чашу под каплями яда и отходя от Локи, только когда чаша наполнялась и надо было вылить яд. Во время ее короткого отсутствия яд капал на лицо Локи, и это причиняло такую страшную боль, что он корчился, от чего земля сотрясалась и начинались землетрясения, которых так боятся смертные.

«Холодно», - Алекс хлюпнул носом, который всегда замерзал в первую очередь, и запрокинул голову, жмурясь от света фонаря. Парень не любил зиму, не любил мерзнуть, но что-то этим вечером гнало из квартиры прочь, заставляя оставить теплый плед, интересную книгу и удобное кресло, и отправиться блуждать по ночным улицам. Проигнорировав прогноз погоды, метель и темень за окном, Алекс бессмысленно слонялся вдоль наиболее освященных дорог, разглядывая витрины закрытых магазинчиков и наслаждаясь почти полным отсутствием людей. Казалось, он совсем не обращал внимания ни на колко бьющий по лицу снег, ни на ледяной ветер, то и дело норовивший сбить с ног.  «Аляска, не иначе», - юноша уткнулся носом в шарф и поднял воротник, ноги сами собой принесли его огромному, но пустующему зданию.
Старая библиотека. Алекс оглядел фасад, в строгих линиях отделки угадывался эклектичный стиль начала прошлого столетия, однако окна чернели отсутствием стекол, а то и вовсе были заколочены. Парень уже был здесь несколько раз, поэтому отыскать старую лазейку с бокового входа было несложно, да что там говорить, Алекс просто сдвинул заслоняющую дверь доску и юркнул внутрь. Выдохнув облачко белого пара на закоченевшие пальцы, Берджесс достал из кармана телефон и включил фонарик. Проходя вглубь библиотеки, парень старался ступать аккуратно, свет почти не попадал в окна, а запнуться или провалиться Алексу не хотелось.
Плутая между полусгоревшими стеллажами, он в очередной раз пытался представить, каким тут выглядело все до пожара, что за книги хранились в шкафах из добротного лакированного дерева, какие картины висели вдоль стен? Все это занимало рыжую голову, отправляя на много лет назад. Читальный зал встретил его скрипом рассохшейся древесины и тихим скулежом ветра, Алекс не торопясь прошелся вдоль покрытых пылью и пеплом столов, и внезапно понял, что здесь обязательно должны быть призраки, ну или хотя бы какие-нибудь фантомные сущности. Время тут словно остановилось, на полу не было того мусора, что обычно оставляют после себя бездомные или подростки, а уцелевшие в пламени предметы так и остались на своих местах, никем недвижимые. Алекс направил свет фонарика на противоположную стену и мрачно скривился: на покрытой сажей и сетью мелких трещин стене красной краской была криво выведена перевернутая пентаграмма, парень раздраженно закатил глаза и направился дальше. Малолетние сатанисты, вычитывающие ритуалы из сети, были одними из лидеров в собственном рейтинге Алекса «За что стоит ненавидеть все живое», на строчку выше стояла вареная морковь.
От вида чернеющих головешек внезапно захотелось курить, юноша поудобнее перехватил телефон и принялся рыскать по карманам в поисках сначала самих сигарет, а потом и зажигалки. Тихо ворча себе под нос на не желающую работать зажигалку, Алекс сперва не обратил внимания на шум, доносившийся откуда-то из соседнего помещения, лишь после первой затяжки, до парня наконец-то дошли странные шорохи. За стеной явно кто-то был. Сознание Алекса разделилось на два лагеря: одно утверждало, что разумнее будет уйти оттуда куда подальше, приводя аргументы в виде всех просмотренных им фильмов ужасов, а другое тихо нашептывало, что неплохо было бы пойти и посмотреть, вдруг это и есть призрак библиотеки, Алекс ведь всегда мечтал столкнуться с чем-нибудь мистическим. Поддавшись на уговоры последней стороны, Берджесс выключил фонарик, убрал телефон, и начал аккуратно пробираться к двери, держа в руках смятую от волнения сигарету. У самого порога Алекс едва не оступился, цепляясь за стену. Парень прикусил язык, ругая себя за неосторожность: «Будем надеяться, что меня не заметили». И опасливо высунулся из-за дверного косяка.
В это время мимо заброшенной библиотеки проезжала машина, свет фар которой ненадолго освятил пространство комнаты, посреди которой стоял бледный черноволосый человек с… ломом в руках.
Алекс вскрикнул, тут же душа звуки в прижатой к губам ладони и отшатнулся назад, запинаясь обо что-то. «Чертово любопытство».